Беседь течёт в океан[журнальный вариант] - Леонид Леванович

На столе лежала копия программы на следующую неделю, которую заявили его помощники: главный режиссер и ответственный секретарь, заместитель Евгений находился в отпуске. Передач они предложили немного, напротив одной помечено: запись в субботу.

Пока в студии было тихо, переключил телевизор на программу и попал на передачу «Сузор’е» (созвездие). Вел ее худощавый человек в очках, с длинными прямыми волосами. Мелькнули титры: художник Михась Романюк. Петро вспомнил, что минувшим летом он познакомился с Михасем на выставке во Дворце искусства, они говорили о передаче про изобразительное искусство в школе. Правда, идея не дошла до эфира. На той выставке Петро встретился со знаменитым живописцем Владимиром Стельмашонком, с которым был знаком. «А божечки, мы же давно не виделись!» — седобородый, с молодыми синими глазами, красивый человек крепко пожал руку. Сказал, что некоторым художникам, молодым, талантливым, объявили выговоры, хотят исключить из секретарей Союза художников. «Костьми лягу, а не дам ребят в обиду. Меня, как парторга, вызывали в высокий дом, мол, художники слишком увлеклись стариной и забыли о современности. А я говорю: надо подтягивать картины о современности до уровня работ на исторические темы».

Между тем на экране женщины из деревни Неглюбка Гомельской области в самобытных, самотканых ярких костюмах запели хороводную песню. Пожилая женщина, симпатичная, моложавая, начала рассказывать, что одевали перед праздниками. Ведущий задавал вопросы, выяснял, что значит каждый ромбик, крестик, петушок. Чувствовалось, что Михась глубоко знает народный костюм, любит этих мастеровитых женщин. А Петро вспомнил вышитые мамины рубахи, фартуки. Передача очень обрадовала, он по-хорошему позавидовал коллегам из литдрамы: передача заслуживает максимальной оценки — двадцать баллов, и он предложит ее на Красную доску.

Снова переключился на студию. Поэт читал стихи с пафосом, но часто путался, запинался, просил его извинить, вытирал платком блестящий от пота лоб. Петро посочувствовал и поэту, и тем, кто записывал передачу. Опять переключился на эфир. На экране показывали собрание в сельском клубе. С трибуны, обитой красной материей, выступал худощавый, лысый человек с полным ртом металлических зубов, которые блестели из-под рыжих усов, как гуси зимой из подпечья. Негромким голосом сказал:

— Совсем близко от нового поселка — деревня Величковичи. Жители этой деревни в революцию устанавливали здесь Советскую власть. В Отечественную войну с немцем воевали. Так я вот думаю: может, и поселку дать название Величковичи. Деревня вымирает. Такое мое предложение.

В зале послышались аплодисменты. Оратор важно, неторопливо сошел с трибуны. Тут же на сцену буквально взлетела девушка с короткой гривкой волос, в клетчатой кофте и громко начала читать по шпаргалке:

— В этом поселке жить нам, молодым. От имени своих подруг, молодых доярок, предлагаю назвать поселок Молодежным.

Громкие аплодисменты, словно кто-то сыпнул горох, затрещали в клубе. Девушка, будто сорока, быстро юркнула со сцены. На трибуну поднялся рослый парень:

— Я тракторист. Точнее — механизатор широкого профиля. И мои друзья — тоже широкого профиля. Мы будем жить в поселке. Предлагаю назвать его Интернациональным. Ну, можно — Ленинским.

— Что за цирк? Что за передача? — Петро нашел программу в газете. Там значилось: репортаж из совхоза «Прогресс», и назывался район, где этот «прогресс» находится. — От такого названия отказаться! Во, манкурты узколобые. Молодежный. Это чужое, небелорусское слово. Моладзевы! Но так не назовут, — злился Петро.

А в сельском клубе продолжалось мероприятие. Мысли Петра Моховикова словно подслушал директор местной школы и сказал: лучшее название для поселения — Величковичи. Но ему возразила молодая учительница: дети пишут это слово с ошибками. Так научи их писать правильно!

Тележурналистка, ведущая передачи, ликующим голосом возвестила: новый поселок будет называться «Прогресс»! Какая ужасная передача! Отказаться от прекрасного названия поселка. Мудрые предки придумали ее, чтобы возвысить Человека — Величковичи! А современные манкурты, готовые поднять руку на отца и мать, отказались. Отказались от своего, родного, с помощью белорусского телевидения. И такое собрание показали на всю Беларусь, мол, учитесь, берите пример! Позор! Надо выступить на студийной летучке или на заделе у председателя.

Какие контрасты на нашем телевидении. Успех передачи решает ведущий. Я повторяю это на каждой летучке в редакции. Грустно, что косноязычная ведущая с позорной «прогрессивной» передачей с голубого экрана входит в каждый дом, в каждую семью. Телевидение начинает властвовать над умами во всем мире. В Москве в прошлом году две Госпремии дали телеведущим — Каверзневу и Капице. Американцы избрали президентом Рейгана — посредственного киноактера, зато популярного телеведущего. Вот как!

Хроника БЕЛТА и ТАСС, 1981 г.

11 августа. Москва. Министр иностранных дел СССР А. Громыко направил письмо Генеральному секретарю ООН, в котором требует не допустить милитаризации космоса.

20 августа. Минск. Три дня находился в Белоруссии товарищ М. С. Горбачев. Он знакомился с проблемами воплощения Продовольственной программы. Вчера, 19 августа, член Политбюро ЦК КПСС, секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев отбыл в Москву.

26 августа. Ханой. Здесь состоялся массовый митинг протеста против развертывания в США производства нейтронного оружия.

XVI

В каждой окрестной деревне у Бравусова была присуха: вдовы, одинокие женщины, старые девы. Замужних женщин он не трогал, хотя некоторые посматривали на его блестящие погоны с явным интересом. Только одна была осечка: Марина Сахута отвергла его любовь. А она очень ему нравилась, еще холостяком хотел на ней жениться, однако получил от ворот поворот: ты — бабник и выпивоха.

Теперь, когда вспоминал Марину, в душе ругал ее: дурочка, так и проживет жизнь, не изведав мужской ласки. А была такая красивая! Она запала в душу навсегда с того дня, когда приехал в больницу сказать ей, что вечером подвезет с дежурства. Она вышла в белом халате, в ее глазах стояли слезы: в тот день утонул мальчишка, вернуть его к жизни не смогли. И эти синие глаза в слезах будто прострелили его сердце навылет. Но и в тот вечер Марина ему не далась, и они окончательно рассорились. Вскоре Бравусов женился — подкатилась Тамара, сказала, что беременная, а дитя родилось через год: обхитрила, взнуздала участкового малообразованная дивчина и с виду не красавица. И потому, когда услышал недавно от Марины возле Беседи, что он ей «наравіўся», аж заскрежетал зубами: почему и себя, и его лишила счастья и любви?

Хитрая штука жизнь, рассуждал Бравусов. Вот и Березовое болото, одинокая разлапистая сосна. И опять вспомнился тот незабываемый день, когда ехали арестовывать полицая Воронина. Могли же кокнуть и Просю, и двоих малых детей. Бравусов получил бы очередную медаль, а может, и орден за храбрость. А разве это храбрость? Какое счастье, что отговорили его. Прося однажды после горячих объятий призналась, что помнит, как он грозился поставить к стенке. Бравусов не дал ей договорить: ради Бога, не трави душу… Больше она никогда не вспоминала тот день. Вот и сегодня он заедет и договорится о встрече, вечером она будет жадно ласкать его, потому как давно не виделись. Прося еще в теле, а в последнее время расцвела: ее дочь замужем за председателем колхоза, уважаемым в районе человеком, и сын вышел в люди — бригадир механизаторов. Прося аккуратная, умелая, сама с хозяйством справляется, самогонку втайне гонит, но сама никогда не перебирает. И Воронин живуч, как собака, не пропал в Аргентине, семью заимел, в Хатыничи письма шлет. Где только нет белорусов? Разбросала война по всему свету.

Бравусов подъехал к повороту. Примерно в этом месте партизаны догнали в тот день парня, который вез сено, спросили, где живет Воронин, как проехать в Мамоновку. Парень ответил не сразу, испуганно оглядывался. Нетерпеливый Бравусов припугнул его винтовкой. А теперь этот парень — председатель сельсовета, дорогой сват Иван Егорович Сыродоев. А могли же сдуру и его кокнуть: ах, ты не хочешь показать, где живет полицай? Вот тебе! Пиф-паф! И никто бы не разбирался. Война. Кто не с нами, тот против…

Бравусов передернул вожжи, стеганул лошадь кнутом и вскоре остановился возле избы Проси. На улице не было ни души, но он по привычке воровато оглянулся по сторонам. Прося оказалась дома, обрадовалась, сказала, что вечером будет ждать.

— Драники будут? — ухмыльнулся Бравусов.

— Могу испечь. Со шкварками. Картошки нынче накопала много.

Довольный ответом Бравусов обнял Просю, крепко, как в молодые годы, поцеловал и направился за порог.